Эрин Моргенштерн - Ночной цирк [Litres]
– Я оставил желание на этом дереве много лет назад, – говорит Марко, словно прочитав его мысли.
– И что вы пожелали? – любопытствует Бейли в надежде, что его вопрос не покажется бестактным, однако Марко ничего не отвечает.
Вместо этого он, положив пышущее жаром кольцо себе на ладонь, протягивает руку Бейли.
Тот осторожно накрывает ее своей, ожидая, что пальцы, как и прежде, беспрепятственно пройдут насквозь.
Однако его ладонь ложится на ладонь Марко, которая кажется почти такой же плотной, как его собственная. Подавшись вперед, Марко шепчет ему на ухо:
– Я пожелал быть с ней.
Лишь после этих слов Бейли чувствует боль. Обжигающую, пронзительную боль, с которой кольцо врезается в его кожу.
– Что происходит? – сдавленным голосом спрашивает он, когда ему наконец удается набрать в грудь немного воздуха. От резкой пульсирующей боли, охватившей его с ног до головы, колени дрожат и норовят предательски подогнуться.
– Я скрепляю твой обет, – говорит Марко. – Это одно из моих умений.
Боль отступает, стоит Марко отпустить руку Бейли, но дрожь в ногах проходит не сразу.
– Ты в порядке? – встревоженно спрашивает Селия.
Бейли кивает, разглядывая ладонь. Кольцо исчезло, оставив после себя ярко-красный отпечаток на коже. Даже не задавая вопросов, Бейли отчетливо понимает, что шрам на этом месте останется навсегда. Опустив руку, он переводит взгляд на Марко и Селию.
– Я должен знать, что делать дальше, – говорит он.
Второе зажжение факела
Нью-Йорк, 1 ноября 1902 г.
Небольшую заваленную книгами каморку Бейли отыскивает без особого труда. Огромный черный ворон, сидящий в углу комнаты, с любопытством следит, как он шарит по столу.
Бейли нетерпеливо переворачивает листы толстой книги в кожаном переплете, пока не доходит до страницы с подписями Виджета и Поппет. Он аккуратно вырывает лист, так чтобы возле корешка не осталось ни клочочка бумаги. Следуя полученным указаниям, он достает перо из ящика стола и вписывает на страницу собственное имя. Пока чернила сохнут, он собирает остальные предметы, которые ему понадобятся, то и дело мысленно сверяясь со списком, чтобы ничего не забыть.
Проще всего оказывается отыскать клубок пряжи, он лежит на стопке книг прямо у него под носом.
Покопавшись в бумагах на столе, он находит две карты: одну из обычной игральной колоды, а другую из колоды Таро – с изображением ангела. Он кладет обе за обложку книги.
Голуби в клетке, висящей над его головой, беспокойно бьют крыльями.
Больше всего времени уходит на поиски карманных часов на длинной серебряной цепочке, которые, как выясняется, упали со стола на пол. Сдув с них пыль, он обнаруживает на крышке гравировку: инициалы Г. Б. Тиканья часов не слышно. Положив вырванную страницу поверх книги, Бейли засовывает ее под мышку. Часы и клубок он раскладывает по карманам, в одном из которых уже лежит свеча с Дерева желаний.
Ворон наклоняет голову, глядя на Бейли, когда тот направляется к двери. Голуби снова уснули.
Через примыкающий к каморке шатер Бейли проходит за спинками кресел, расставленных по кругу в два ряда. Пересечь арену наискосок почему-то кажется ему неправильным.
На улице по-прежнему накрапывает дождь.
Он почти бегом возвращается на площадь, где его поджидает Тсукико.
– Селия велела одолжить у вас зажигалку, – говорит он.
Тсукико с любопытством прищуривается, наклонив голову набок и становясь от этого похожей на странную птицу с ухмылкой чеширского кота.
– Что ж, думаю, это приемлемо, – после недолгого раздумья говорит она.
Она вынимает из кармана серебряную зажигалку и бросает ее Бейли.
Он не ожидал, что она окажется такой тяжелой. На потертом корпусе из черненого серебра, частично скрывающем сложный внутренний механизм, вытравлены непонятные иероглифы.
– Будь с ней осторожен, – просит Тсукико.
– Она волшебная? – спрашивает Бейли, разглядывая зажигалку со всех сторон.
– Нет, но ей уже много лет, и она сделана руками человека, который был мне очень дорог. Как я понимаю, ты собираешься снова зажечь огонь?
Она указывает взглядом на железную чашу с завитками, в которой некогда пылал факел.
Бейли кивает.
– Тебе нужна помощь?
– А вы хотите помочь?
Тсукико пожимает плечами.
– Мне не так уж и важно, что из этого получится, – заявляет она, но взгляд, которым она окидывает шатры, обступившие площадь, заставляет Бейли усомниться в ее словах.
– Почему-то я вам не верю, – говорит он. – Но, как бы то ни было, это важно для меня. И что-то подсказывает мне, что я должен сделать все сам.
Тсукико улыбается, глядя на него, и впервые ее улыбка кажется ему искренней.
– В таком случае не буду тебе мешать, – говорит она, проводя ладонью по железной стенке чаши, и большая часть скопившейся в ней воды превращается в облако пара, которое в считаные секунды растворяется в тумане.
Не давая больше никаких советов или подсказок, она уходит прочь по черно-белой полосатой аллее; струйки дыма вьются у нее за спиной. Бейли остается на площади в одиночестве.
Он вспоминает историю зажжения факела – первого зажжения, о котором ему рассказывал Виджет. Только теперь ему приходит в голову, что он был зажжен в ту самую ночь, когда тот родился. Виджет всегда говорил об этом в таких подробностях, что Бейли решил, будто он все видел своими глазами. Лучников, разноцветный огонь, все действо.
А теперь сделать то же самое должен он, имея лишь книгу, немного пряжи и чужую зажигалку. В одиночку. Под дождем.
Раз за разом он проговаривает про себя то, что успел запомнить из наставлений Селии, касавшихся куда более сложных вещей, чем поиск книг и завязывание узелков. Что-то, в чем он так и не разобрался до конца, про сосредоточенность и намерение.
Он оборачивает книгу ярко-красной длинной шерстяной ниткой, на которой местами налипло и засохло что-то коричневое.
Он завязывает три узла, так что вырванная страница оказывается прижатой к обложке снаружи, а карты надежно спрятанными внутри.
Карманные часы он тоже вешает на книгу, туго затягивая цепочку.
Потом бросает книгу в пустую чашу. Она глухо ударяется о дно, часы лязгают по металлу. Шляпа Марко валяется в грязи у ног Бейли. Он поднимает и бросает ее вслед за книгой.
Повернувшись в сторону шатра воздушных гимнастов, он сразу находит глазами его купол, возвышающийся над прочими. А затем, поддавшись непонятному импульсу, выворачивает карманы и кидает их содержимое в чашу. Его серебристый билет. Высохшую розу, красовавшуюся в его петлице на ужине со сновидцами. Белую перчатку Поппет.
